Россия Про милосердие

10 января я приехала в исправительную колонию №1 в Икшу с коллегой Сергеем Леоновым из ОНК Московской области.

Это было обычное посещение: члены ОНК регулярно бывают в местах лишения свободы — и планово, и откликаясь на обращения заключённых, их родственников, информацию СМИ и социальных сетей.


Также по теме

Нужно, войти или зарегистрироваться для просмотра скрытого текста.

Нужно, войти или зарегистрироваться для просмотра скрытого текста.

Правозащитники посетили в СИЗО осуждённую за контрабанду наркотиков гражданку Израиля и США Нааму Иссахар. Девушка, которая в...


И всё же это была немного особенная история.

Колония в Икше — женская. Шла рождественская неделя, и мне казалось правильным и важным именно в эти дни приехать именно к женщинам, оказавшимся в неволе.

Считайте это гендерной слабостью. Но так было на душе.

Так и сделала.

Думала даже о каких-то гостинцах, но тут — увы. Существуют довольно строгие правила, нарушать которые из-за моих рождественских порывов никто бы не стал.

В колонии (и в изоляторе при ней) — в общей сложности около 300 человек.

Есть статьи тяжёлые, «неженские»: убийства, грабежи. 
Есть «экономические» (или «хозяйственные») — домашние девочки, аккуратные, мягкие женщины. Там слёзы. Потому что они ещё не привыкли и не поверили до конца. Есть ВИЧ-инфицированные (и большой комплекс системных проблем, которые будем пытаться решить). Есть инвалиды.
 Есть проблемы с проведением сложной диагностики, которой и в ближайшем городе-то попросту нет.
 Гипертония, панические атаки.
 Притом что колония — одна из самых уютных (понимаю, что не то слово, но другого подобрать не могу) среди тех, что довелось повидать. 
Но само это сочетание: женщины и тюремные стены — вызывает протест в душе.

В одной из камер — израильтянка Наама Иссахар.

Дело её первоначально было громким: задержали в аэропорту с десятью граммами гашиша в транзитном багаже.

Она и не отрицала, что наркотик её. Думала, что не ввозит его в Россию, потому что багаж — в транзитной зоне аэропорта. То есть полагала, что законов РФ не нарушает.

Но незнание закона, как известно, не освобождает от наказания.

Ну и вот — семь с половиной лет общего режима.

Потом была надежда на обмен на русского хакера (ну по крайней мере, обвинённого в хакерской деятельности человека), задержанного по запросу США в Израиле.

Не сложилось.

Потом апелляция.

И буквально накануне суд вышестоящей инстанции оставил её приговор в силе. То есть впереди ещё семь лет колонии. И на тот момент неизвестно какой и где.

Скажу откровенно, в камеру входила готовая ко всему: слезам, истерике, обиде, злости, отчаянию...

Она улыбалась. Тонкая девочка, неплохо говорящая по-русски.

Нет, жалоб нет.

Нет, замечаний нет.

Нет, не холодно.

Да, мама приехала, вчера было свидание.

Да, кормят нормально, гостинцы с воли тоже есть.

Три женщины-сокамерницы больше говорили о ней, чем о себе.

Нет, я не пытаюсь сейчас нарисовать идиллическую картину.

Тюрьма — как бы она ни называлась, какой бы образцово-показательной ни была, какими бы свежевыкрашенными ни были стены и светлыми камеры — тяжёлое, страшное место.
​

Да, люди, которые оказываются в этом месте, в большинстве своём нарушили закон, порой страшно. И они должны быть здесь, порой… Впрочем, это отдельная тема, к которой я обращаюсь постоянно и буду обращаться ещё много раз. Речь о том, что составов, по которым предусмотрен реальный срок, должно быть меньше.


Также по теме

Нужно, войти или зарегистрироваться для просмотра скрытого текста.

Нужно, войти или зарегистрироваться для просмотра скрытого текста.

Уполномоченный по правам человека в России Татьяна Москалькова заявила, что готова помочь осуждённой за контрабанду и хранение...


Здесь — не буду.

Потому что хочу о другом.

Уезжала я из колонии с перечнем вопросов, которыми необходимо заняться немедленно.

Женщина с подозрением на онкологию — личность не подтверждена, гражданства нет. Как делать сложное дорогое обследование, непонятно.

ВИЧ-инфицированные, которым уже долго не подтверждали имунный статус, потому что лаборатория, выигравшая тендер на проведение анализов, мягко говоря, косячит.

Ещё несколько медицинских проблем.

Матрасы кое-где поменять, потому что истончились.

Ещё кое-что по мелочи.

Наамы в этом перечне не было, потому что помочь ей я ничем не могла (хотя несколько раз я возвращалась к её истории и даже вопросы задавала большим дядькам, но оптимизма их ответы не вселяли).

А ещё я написала обо всём об этом у себя в социальных сетях.

И пришли люди. С комментариями о том, с какой это стати.

Лечить зечку с онкологией.

Тратить деньги из бюджета на анализы ВИЧ-инфицированных преступников.

Жалеть мошенниц, рыдающих в неволе.

Умиляться тому, что израильская наркоманка хорошо держится в камере и её опекают такие же преступницы-сокамерницы.

И я поначалу даже не знала, что им отвечать.

И как мантру повторяла формулу, с которой сейчас практически живу (а работаю совершенно точно): «наказание не должно быть пыткой». И что-то про милость к падшим. И милосердие.

Но они меня не слышали.

А

Нужно, войти или зарегистрироваться для просмотра скрытого текста.

президент России Владимир Путин в Иерусалиме сказал маме Наамы Иссахар, что всё с её девочкой будет хорошо.

И я так понимаю, что это именно про то — про милосердие и милость к падшим.

Ну и так — совершенно на полях.


10 января. Икша. Выхожу из камеры, прощаюсь — и практически в спину: «Ой, какой хороший парфюм». 


Девочки — они везде девочки.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.

Нужно, войти или зарегистрироваться для просмотра скрытого текста.

Нужно, войти или зарегистрироваться для просмотра скрытого текста.