Встреча

"На Монмартре был знаменитый «Казбек» — небольшой уютный погребок, владелец которого, Трахтенберг, скупив в своё время массу серебра у эмигрантов, расставил его на полках вдоль стен, укрытых коврами.

Однажды в «Казбеке», где я выступал после часу ночи, отворилась дверь. Было часа три. В четыре я имел право ехать домой. Неожиданно в дверях показался белокурый молодой англичанин, немного подвыпивший, весёлый и улыбающийся. За ним следом вошли ещё двое. Публики в это время уже не было, и англичане оказались единственными гостями. Однако по кабацкому закону каждый гость дарован Богом, всю артистическую программу нужно было с начала и до конца показывать этому единственному столику. «Пропал мой сон!» — подумал я. Тем не менее по обязанности я улыбался, отвечая на расспросы белокурого гостя. Говорил он по-французски с ужасным английским акцентом и одет совершенно дико, очевидно, из озорства: на нем был серый свитер и поверх него… смокинг.

— Что вам сыграть, сэр? — спросил его скрипач-румын.

Он стал напевать мелодию. Я прислушался. Это была мелодия моего танго «Магнолия».
Угадав её, музыканты стали играть.
Когда до меня дошла очередь выступать, я спел ему эту вещь и ещё несколько других.
После выступления, когда я сел на своё место, англичанин окончательно перешёл за мой стол, и, выражая мне свои восторги, между прочим сказал:

— Знаете, у меня в Лондоне есть одна знакомая русская дама, леди Детердинг. Так вот, эта дама имеет много пластинок одного русского артиста… — И он с ужасающим акцентом произнёс мою фамилию, исковеркав её до неузнаваемости.

Я улыбнулся и протянул ему свою визитную карточку, на которой стояло: «Alexandre Vertinsky».

— Я думал, что вы поёте в России! — воскликнул он. — Я никогда не думал встретить вас в таком месте.

Прощаясь со мной, англичанин пригласил меня на следующий день обедать в «Сирос».
Ровно в 9 часов, как было условлено, я входил в вестибюль ресторана. Метрдотель Альберт, улыбаясь, шёл ко мне навстречу.

— Вы один, мсье Вертинский? — спросил он.

— Нет! Я приглашён…

— Чей стол? — заглядывая в блокнот, поинтересовался он.

Я замялся. Дело в том, что накануне мне было как‑то неудобно спросить у англичанина его фамилию.

— Мой стол будет у камина! — вспомнил я его последние слова.

— У камина не может быть! — сказал он.

— Почему?

— Этот стол резервирован на всю неделю и не даётся гостям.

В это время мы уже входили в зал. От камина, из‑за большого стола с цветами, где сидело человек десять каких-то старомодных мужчин и старух в бриллиантовых диадемах, легко выскочил и быстро шёл мне навстречу мой белокурый англичанин. На этот раз он был в безукоризненном фраке.

— Ну вот, это же он и есть! — сказал я, обернувшись к Альберту.

.— А вы знаете, кто это? — сдавленным шёпотом произнёс он.

— Нет! — откровенно сознался я.

— Несчастный! Да ведь это же принц Уэльский!.."

Александр Вертинский. Из мемуаров "Дорогой длинною...".
На фото: А. Н. Вертинский, 1930-е. Принц Уэльский, 1930-е







Принц Эдуард Альберт Кристиан Георг Эндрю Патрик Дэвид (1894-1972) - старший сын британского короля Георга V и Марии Текской, двоюродный племянник императора Николая II. В 1910 г. стал наследным принцем с титулом Уэльский.

В январе 1936 г. после кончины отца был провозглашен королём Эдуардом VIII. Однако в декабре того же года из-за любви к дважды разведенной американке Уоллис Симсон, против женитьбы на которой возражали англиканская церковь и ряд британских политиков, отказался от монаршей власти.
На престол взошел его брат герцог Йоркский, ставший королем Георгом VI, - отец нынешней королевы Великобритании Елизаветы.
В 1937 г. Георг VI пожаловал старшему брату титул герцога Виндзорского.